cat = ВЧПЧ

в час по ч

надпись аптекаря на бутылочках с микстурами, регламентирующая прием лекарства

триста тридцать четвертая чайная ложка > в больнице

Стояли как перед витриной,
Почти запрудив тротуар.
Носилки втолкнули в машину.
В кабину вскочил санитар.

И скорая помощь, минуя
Панели, подъезды, зевак,
Сумятицу улиц ночную,
Нырнула огнями во мрак.

Милиция, улицы, лица
Мелькали в свету фонаря.
Покачивалась фельдшерица
Со склянкою нашатыря.

Шел дождь, и в приемном покое
Уныло шумел водосток,
Меж тем как строка за строкою
Марали опросный листок.

Его положили у входа.
Всё в корпусе было полно.
Разило парами иода,
И с улицы дуло в окно.

Окно обнимало квадратом
Часть сада и неба клочок.
К палатам, полам и халатам
Присматривался новичок.

Как вдруг из расспросов сиделки,
Покачивавшей головой,
Он понял, что из переделки
Едва ли он выйдет живой.

Тогда он взглянул благодарно
В окно, за которым стена
Была точно искрой пожарной
Из города озарена.

Там в зареве рдела застава,
И, в отсвете города, клен
Отвешивал веткой корявой
Больному прощальный поклон.

«О Господи, как совершенны
  Дела Твои,— думал больной,—
  Постели, и люди, и стены,
  Ночь смерти и город ночной.

  Я принял снотворного дозу
  И плачу, платок теребя.
  О Боже, волнения слезы
  Мешают мне видеть Тебя.

  Мне сладко при свете неярком,
  Чуть падающем на кровать,
  Себя и свой жребий подарком
  Бесценным Твоим сознавать.

  Кончаясь в больничной постели,
  Я чувствую рук Твоих жар.
  Ты держишь меня, как изделье,
  И прячешь, как перстень, в футляр».

Борис Пастернак, 1956

ShareTweet

триста тридцать третья чайная ложка

Чтобы все служили единой системе целей, предусмотренных социальным планом, лучше всего заставить каждого уверовать в эти цели. Для успешной работы тоталитарной машины одного принуждения недостаточно. Важно еще, чтобы люди приняли общие цели как свои собственные.

Фридрих Август фон Хайек «Дорога к рабству»

ShareTweet

триста тридцать вторая чайная ложка > вот так я и сделался собакой

  Ну, это совершенно невыносимо!
  Весь как есть искусан злобой.
  Злюсь не так, как могли бы вы:
  как собака лицо луны гололобой —
  взял бы
  и все обвыл.

  Нервы, должно быть...
  Выйду,
  погуляю.
  И на улице не успокоился ни на ком я.
  Какая-то прокричала про добрый вечер.
  Надо ответить:
  она — знакомая.
  Хочу.
  Чувствую —
  не могу по-человечьи.

  Что это за безобразие!
  Сплю я, что ли?
  Ощупал себя:
  такой же, как был,
  лицо такое же, к какому привык.
  Тронул губу,
  а у меня из-под губы —
  клык.

  Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь.
  Бросился к дому, шаги удвоив.
  Бережно огибаю полицейский пост,
  вдруг оглушительное:
«Городовой!
  Хвост!»

  Провел рукой и — остолбенел!
  Этого-то,
  всяких клыков почище,
  я и не заметил в бешеном скаче:
  у меня из-под пиджака
  развеерился хвостище
  и вьется сзади,
  большой, собачий.

  Что теперь?
  Один заорал, толпу растя.
  Второму прибавился третий, четвертый.
  Смяли старушонку.
  Она, крестясь, что-то кричала про черта.

  И когда, ощетинив в лицо усища-веники,
  толпа навалилась,
  огромная,
  злая,
  я стал на четвереньки
  и залаял:
  Гав! Гав! Гав!

Владимир Маяковский, 1915

ShareTweet

триста тридцатая чайная ложка

Позитивные свидетельства обеспечивают человеку очевидное положительное подкрепление. Если такие свидетельства исходят от группы людей, нас может захватить стадное чувство — желание согласиться с заявлением, потому что другие, чье мнение ценно для нас, с ним согласны.

Джонатан Смит «Псевдонаука и паранормальные явления: критический взгляд»

ShareTweet