cat = ВЧПЧ

в час по ч

надпись аптекаря на бутылочках с микстурами, регламентирующая прием лекарства

четыреста тридцать восьмая чайная ложка

«государство, в котором хорошие люди правят плохими, дойдет до смуты и погибнет», а «государство, в котором плохие люди правят хорошими, всегда будет в мире и достигнет могущества»

Шан цзюнь шу (Книга правителя области Шан)

ShareTweet

четыреста тридцать пятая чайная ложка

      Л. В. Лифшицу

Я всегда твердил, что судьба — игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако — сильно.

Я считал, что лес — только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке — ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.

Моя песня была лишена мотива,
но зато ее хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладет на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.

Иосиф Бродский, 1971

ShareTweet

четыреста тридцать четвертая чайная ложка

Самым знаменитым орегонцем в мире в то время был Кен Кизи, чей роман — блокбастер «Пролетая над гнездом кукушки» — вышел в свет в 1962 году, как раз в то время, когда я отправился в свое путешествие вокруг света. Я знал Кизи по Орегонскому университету. Он занимался борьбой, а я спортивным бегом, и по дождливым дням мы тренировались в одном и том же помещении. Когда его первый роман вышел из печати, я был поражен, насколько он был хорош, особенно после того, как пьесы, которые он сочинял в школе, были полным отстоем. И внезапно он превратился в литературного льва, любимца Нью-Йорка...

Фил Найт «Продавец обуви: история компании Nike, рассказанная ее основателем»

ShareTweet