tag = c0py.paste

триста семьдесят девятая чайная ложка

Между прочим, вы знаете, кто и когда придумал дырку в пончике? Наверняка не знаете. А я вот знаю. Впервые в мире дырка в пончике появилась в 1874 году в городке Кэмден, расположенном в американском штате Мэн. Была в городке одна пекарня, в которой обучался пекарскому мастерству пятнадцатилетний Грегори Хэнсон. Каждый день в этой пекарне выпекалось множество пышек, но, чтобы они как следует пропеклись, приходилось очень подолгу оставлять их на огне, так что КПД был невелик. И вот в один прекрасный день Хэнсон подумал, что, если бы в середине была дырка, дело пошло куда быстрее. Подумал и воплотил — вынул из всех пышек середку. В результате время готовки сократилось, да и колечки получились что надо: форма интересная, и есть приятно.

— Эй, Хэнсон, поздравляю с пончином! — (Прошу заметить, это каламбур, а не опечатка.)

— Спасибо, хозяин, кажется, вышло неплохо.

Вот так на свете появились первые пончики с дыркой. Я допускаю, что в таком изложении история выглядит весьма сомнительной, и морально готов к репликам типа: «Ты нам тут не заливай». Но оставьте ваши сомнения — я прочитал об этом в одной солидной книжке, вполне заслуживающей доверия.

Харуки Мураками «Радио Мураками»

ShareTweet

триста семьдесят седьмая чайная ложка

Церковь Сердца Христова запомнилась мне еще с моих крестин: тогда из-за языческого имени возникли известные трудности, но все-таки настояли на Оскаре, и Ян, крестный отец, так и объявил о том в церковном портале. Далее его преподобие Винке трижды дунул мне в лицо, дабы изгнать из меня сатану, осенил крестом, возложил руку, посыпал солью и предпринял еще какие-то меры против сатаны. В самой церкви — очередная остановка перед собственно крестильницей. Покуда мне преподносили «Отче наш» и Символ веры, я вел себя спокойно. Но его преподобие счел уместным еще раз возгласить «Изыди, сатана!» и полагал, будто отныне отверзает мне который и без того все знал — органы чувств, прикоснувшись к носу и ушам Оскара. Затем он возжелал услышать все это громко и отчетливо и вопросил: «Противостанешь ли ты сатане? И делам его? И пышности его?» Но еще прежде, чем я успел отрицательно помотать головой, ибо даже и не думал отрекаться, Ян трижды вместо меня произнес: «Противостану!» И его преподобие помазал мне грудь и между лопатками, хоть я и не испортил дальнейших отношений с дьяволом. Перед крестильницей еще раз провозглашение Символа веры, потом наконец троекратное окропление водой, помазание темечка святым мирром, белые одежды — дабы сажать пятна, свеча для темных дней, отпущение Мацерат расплачивается,— и, когда Ян вынес меня через портал церкви Сердца Христова, где при погоде «ясно, временами облачно» нас дожидалось такси, я спросил сатану во мне: «Ну как, ты в порядке?» На что сатана, подпрыгнув, шепнул: «А ты обратил внимание на церковные окна, Оскар? Кругом стекло, сплошное стекло».

Гюнтер Грасс «ЖЕСТЯНОЙ БАРАБАН»

ShareTweet

триста семьдесят пятая чайная ложка

Черный эликсир, который называется кофе, одно время считался столь опасным, что в Мекке в 1511 году его попросту запретили. Однако спустя всего шесть лет он стал последним писком моды в Стамбуле, а к 1615 году покорил и Венецию. Анонимный трактат из Лиона, изданный в 1671 году, описывал его преимущества: кофе, утверждалось в нем, «иссушает все гнетущие человека соки, отгоняет прочь холодные ветра, укрепляет печень, очищает и устраняет отеки <...> дает невероятное облегчение после переедания или перепития. Для тех, кто ест много фруктов, нет ничего лучше». Стоило европейскому обществу познакомиться с кофе, как он стал самым популярным смазочным материалом для интеллектуальных бесед и неформального общения. Когда сицилиец Франческо Прокопио Кольтелли открыл свое кафе «Прокоп» на парижской улице Фосс-Сен-Жермен в 1686 году, лучшие умы того времени — Вольтер, Дидро, д’Аламбер, Руссо — принялись регулярно встречаться в нем и обсуждать за чашкой горького напитка дела насущные.

Стюарт Исакофф «Музыкальный строй»

ShareTweet