тридцать девятая чайная ложка

Я не боюсь ограничений. Чем меньше пространства у тебя есть, тем больше у тебя свободы. Хорошая хозяйка в своем маленьком садике вырастит более вкусные фрукты, чем подадут в любом ресторане. Поэтому не так важно, как много свободы у тебя есть. Важно, сколько ты можешь из этого извлечь.

Поиск свободы — это основа человеческой природы.

Технологии — это освобождение. Информационная эра — лучшее, что случилось с человечеством за время его эволюции. Теперь у каждого есть равные возможности вооружить себя информацией и знанием, но не все спешат этим воспользоваться.

Это так грустно — двадцати- или двадцатипятилетние люди, которых никогда не учили принимать решения. И это замкнутый круг: у людей, которые не умеют принимать решения, отсутствует чувство ответственности. А если у человека нет чувства ответственности, всю вину за происходящее в стране он сваливает на систему.

Из всех уличных видов спорта самый лучший — это швыряние камней в зазнавшуюся власть.

Ай Вэйвэй

девятнадцатая чайная ложка

Меня раздражает одно: прежде чем мы уничтожим себя, мы уничтожим планету.

Так трудно быть религиозной, если знаешь, что вера и бог находятся у религии в заложниках.

Вера — это рана, которую лечит знание.

Нет правильных ответов на неправильные вопросы.

Зажечь свечу — значит отбросить тень.

Зерно лучше всего прорастает в дерьме.

Урсула Ле Гуин

десятая чайная ложка

Лунный коротышка ни за что не станет есть конфеты, коврижки, хлеб, колбасу или мороженое той фабрики, которая не печатает объявлений в газетах, и не пойдет лечиться к врачу, который не придумал какой-нибудь головоломной рекламы для привлечения больных. Обычно лунатик покупает лишь те вещи, про которые читал в газете, если же он увидит где-нибудь на стене ловко составленное рекламное объявление, то может купить даже ту вещь, которая ему не нужна вовсе.

Николай Носов «Незнайка на Луне»

третья чайная ложка > к светлому п.

Наш век не имеет никакого внешнего выражения. На улицах нам попадаются навстречу люди с бородкой, подстриженной, как во времена Генриха III, другие — бритые, третьи — с волосами, как на портретах Рафаэля; у некоторых волосы отпущены, как во времена Иисуса Христа.

Словом, у нас есть кое-что от всех веков, кроме нашего,— явление невиданное в какую-либо иную эпоху. Наш вкус — эклектизм; мы живем только обломками старого, словно конец мира уже близок.

Альфред де Мюссе «Исповедь сына века»

 

Привет вам, встретившим Новый год лошадки, отпраздновавшим Рождество и Старый Новый год, утёршим свой портрет блином на Масленицу, и собирающим луковую шелуху для покраски яичек к светлому п.