cat = ВЧПЧ

меня все называют маргинал,
а я герой! и настоящий трагик!
я с путиным здоровье клал
на кокаиновых дорожках в Праге!

Прорубь (2017)

Мораль — это всегда продукт террора; ее цепи и смирительные рубашки придумали люди, которые ограничивают свободу других, потому что сами в себя не верят.

Демократия основана на идее, что власть в принципе опасна, и важно не давать возможности одному человеку или группе людей иметь слишком много власти и слишком долго.

Наибольшие триумфы пропаганды достигнуты не путем внедрения, а путем умолчания. Велика сила правды, но еще могущественнее — с практической точки зрения — умолчание правды.

В обычное время ни один человек в здравом уме не согласится с тем, что все люди равны.

Люди не учатся на ошибках истории, и это главный урок истории.

Безвестность — я боюсь ее потерять. Подлинное расцветает только в темноте. Как и сельдерей.

Смерть — это единственное, что нам не удалось окончательно опошлить.

 
Олдос Хаксли

Бог не совместим с машинами, научной медициной и всеобщим счастьем.

Человек всецело за религию до тех пор, пока не побывает в по-настоящему религиозной стране. После чего он начинает всецело поддерживать канализацию, машины и минимальную заработную плату.

Я каждый раз восхищаюсь, когда перечитываю короткие рассказы Толстого, например «Смерть Ивана Ильича», или «Записки из подполья» Достоевского. Какая восхитительная работа!

Целомудрие — самое извращенное из всех сексуальных извращений.

Чем более изощренный и мощный ум, тем больше он стремится к одиночеству.

 
Олдос Хаксли

Я вообще никогда никого не слушался, ни дур, ни умных, иначе я не написал бы даже «Крокодила».

Н. К. Крупская упрекает Крокодила за то, что он мещанин. Но кому нужно, чтобы он был пролетарием?

И знаете ли вы, почему некий Сидоров назвал свою дочь Гертруда? Потому что для него это имя означало Герой Труда.

Повторяю: словесные штампы выработаны с древних времен хитроумным сословием чиновников для той специфической формы обмана, которая и называется втиранием очков. Я никогда не мог понять, почему у одних такой язык называется дубовым, а у других — суконным: ведь этим они оскорбляют и дуб, и сукно.

Помню, как страшно я был возмущен, когда молодые люди, словно сговорившись друг с другом, стали вместо до свиданья говорить почему-то пока.

У нас был ёж. Он умер. Мы похоронили его. А он ушел из могилы через два часа.

Николай Корнейчуков (Корней Чуковский)

Я люблю прекрасную музыку, которая рассказывает о чудовищных вещах.

Последний раз я веселился в 1962 году. Я выжрал целую бутылку микстуры от кашля и завалился на заднее сиденье полного моих мексиканских друзей зеленовато-голубого «линкольна континенталь» 1961 года выпуска, слушая какой-то из концертов Джеймса Брауна. Так вот, с тех пор я не веселился по‑настоящему. Потому что спустя некоторое время на смену всему, что я любил, пришли «фольксвагены», брюки-клеш, запахи пачули и пророщенные зерна. А от этого не забалдеешь.

Когда мои дети стали спрашивать меня о том, почему я не такой, как другие, и почему у меня нет нормальной работы, я решил рассказать им сказку. Я сказал им: «В одном лесу росли кривое дерево и нормальное, прямое дерево. И каждый день это прямое дерево говорило кривому: посмотри на меня, я высокое, могучее, прямое, правильное, прекрасное; а ты — скрюченное и согнулось пополам так, что никто даже не хочет на тебя смотреть. Так они и росли в лесу рядом, пока в один прекрасный день в лес не пришли дровосеки. Они посмотрели на прямое дерево и посмотрели на кривое, а потом сказали: давайте срубим вон то прямое дерево и вон те прямые деревья, а все кривые оставим расти. И они порубили все прямые и высокие деревья, перевели их на доски, зубочистки и туалетную бумагу. А кривое дерево по‑прежнему в лесу — становится с каждым днем более сильным и более странным».

Мир просран. Мы погребены под тоннами информации, которую путаем со знанием. Мы не отличаем достаток от избытка и богатство от счастья. Маленький говнюк Леоны Хемсли заработал в прошлом году 12 миллионов долларов, а фермер из Огайо едва заработал 30 тысяч. И это лишь частный случай того безумия, которое расцветает в головах каждого. Мы просто макаки, у которых есть деньги и оружие.

Если бы дерьмо хоть чего-то стоило, беднякам запретили бы иметь задницы.

Том Уэйтс

1:

 

2:

Лизать задницу – это основа нашей духовности и нашей самобытности.

Георгий Сатаров (14 декабря 2016, «Эхо Москвы»)

Если афроамериканец надевает черные солнцезащитные очки, это самоирония?