семьсот двадцатая чайная ложка

...слова обозначают, мясники замалчивают, я нарезаю кружками, ты открываешь книги, я читаю то, что мне по вкусу, ты не знаешь, что тебе по вкусу — кружки колбасы и цитаты из книг и кишок,— и нам никогда не доведется узнать, кому пришлось умолкнуть навек, кому онеметь, чтоб было чем начинить кишки, чтоб книги обрели голос, набитые, сжатые, густо исписанные, но я не знаю, я догадываюсь: одни и те же мясники начиняют книги и кишки словами и колбасным фаршем, нет на свете никакого Павла, этого человека звали Савл, он и был Савлом и как Савл рассказывал людям из Коринфа о неслыханно дешевых сортах колбасы, которые он именовал верой, надеждой и любовью, о колбасах, которые якобы прекрасно усваиваются, которые он и по сей день навязывает людям в неизменно переменчивом облике Савла.

Гюнтер Грасс «ЖЕСТЯНОЙ БАРАБАН»

1099/La.montaña.sagrada.1973=полуфабрикат

поначалу всё казалось какой-то слишком пестрой буффонадой, далее последовала отличная острая сатира на мироустройство, но финал снова вернулся к пафосной буффонаде

050619.png

050639.png

050902.png

053145.png

053118.png

053201.png
+15

шестьсот восемьдесят вторая чайная ложка

Я разделил крупу на десять частей, но это оказалось слишком страшно. Операция по насыщению пятью хлебами пяти тысяч человек была, вероятно, легче и проще, чем арестанту разделить на тридцать порций свой десятидневный паек.

Варлам Шаламов «Колымские рассказы»